«Знакомые «ябатьки» просто отрицают реальность». Жена Молоша объяснила, почему вписалась за честные выборы (муж так не делал, но похвалил)
Бывшая фигуристка Екатерина Молош про зомбирование, увольнение и странный нейтралитет ябатек.
Бывшая фигуристка – про свой опыт работы в системе и отношение к силовикам.
Екатерина Молош – не просто супруга бывшего футболиста и тренера БАТЭ Дмитрия Молоша. Она бывшая фигуристка, участница чемпионатов мира и Европы в 1999 и 2000 годах в паре, обладатель Кубка Беларуси-2003 в одиночке. После окончания карьеры работала тренером по фигурному катанию в столичной СДЮШОР. Однако три года назад с Молош не продлили контракт, и она сосредоточилась на воспитании сыновей.
Сейчас экс-спортсменка сильно переживает за ситуацию в стране, выразив свою позицию подписью письма спортивной общественности за честные выборы и против насилия. В интервью Андрею Масловскому Екатерина объяснила, почему она сделала это (а ее супруг – нет), а еще поделилась своим видением истории Ольги Хижинковой, вспомнила давний пример тяги Елены Левченко к справедливости и назвала причиной своего увольнения непокорность.
– Главная тема последних недель – история Ольги Хижинковой, которую все ждали на свободе 11 декабря, но она вышла только 20-го.
– Меня это очень тревожило. 10 декабря у мужа день рождения, но, мне кажется, я больше ждала освобождения Ольги, чем его праздник. Не могу себе представить то, через что она прошла. Это нечеловеческие условия. Когда дома несколько дней отсутствует горячая вода, ты уже ощущаешь определенные неудобства, а если еще и холодно, если приходится спать без матрасов на полу... Тюрьма – уже и так наказание, а это – пытки. И даже при этом, если судить по фотографиям, Ольга излучает положительные эмоции!
Если честно, с августа уже как-то реагировать на все тяжело. Волнами идет. То сильно переживаешь, то меньше, то снова волна накатывает, то снова вроде забываешь, а потом мысль: «Как такое вообще можно забыть!» Это точно не XXI век. Люди не должны проходить через такое. Человек ко всему привыкает, но к таким условиям не должен.
– Понимаете, почему с Хижинковой такое делали?
– Мне думается, что из вредности. Чтобы было хуже и больнее. Чтобы знала, что нельзя ходить на митинги и высказываться. Классическая история запугивания.
Читала, что и соседи у нее были такие специфические. С вшами? Не представляю, как она там выжила. Я максимально брезгливый человек, у меня антисептик в каждом кармане (муж иногда подначивает на этот счет), а она с ними в камере столько времени...
– Ольга рассказывала, что когда просила провести дезинфекцию, на пол камеры вылили ведро с хлоркой.
– Надеюсь, что в ближайшее время все это будет как-то проверено и оценено по заслугам.
– Вы знакомы?
– Нет. Но я очень хорошо помню, как смотрела конкурс «Мисс Беларусь», в котором она победила.
– Еще одна яркая девушка протестов – Елена Левченко, с которой вы учились в столичном РУОР. Ожидали от Елены такой активности?
– Надо быть очень смелым человеком, чтобы так поступать. Мне кажется, боятся все. Но надо иметь смелость, стержень, уверенность в том, что ты прав. И должна быть вера в то, что справедливость восторжествует.
У Лены настолько ясный мозг. И это при том, что она действующая спортсменка. Уверена, что спортсмены, которые хоть чего-то добились, не могут быть слабыми. Даже члены юниорской команды сильные. Они с детства работали над собой, чтобы чего-то достичь.
Чувство справедливости у нее было всегда. Сдавали экзамены в 9 классе. В РУОРе такая система, что спортсмены, которые в те же сроки заняты или на сборах, или на соревнованиях, могут быть освобождены от сдачи, чтобы не нарушать спортивную подготовку. Тогда в аттестат идут отметки за год. Я как «зимница» могла только мечтать о таком :). Лена же была освобождена от всех экзаменов, но физически успевала на один. И она пошла сдавать. Мы, как увидели ее, переглянулись: «Чего?! Освобожденный человек пришел на экзамен!» А она: «Я хочу испытать себя». Так что не удивилась ее активности и сейчас.
– Сколько лет вы проучились с Левченко?
– Пару лет – 8-9 классы – точно. Нас просто периодически перекидывали из класса в класс. У нас даже выпускного толком не было: многие разъехались на сборы или соревнования. Подругами мы не были – она не минчанка, жила в общежитии, там были свои тусовки. Хулиганила? Нет, за это у нас «отвечали» боксеры и борцы.
– Ее задержание потрясло?
– Вообще! Захотелось поехать на Окрестина разбираться. Такой диванный воин :). В общем, возмутило сильно. Муж даже успокаивал, но не получалось.
– Почему у вас так бомбануло?
– Так а за что задержали?! За фото в инстаграме? Да еще и в аэропорту перед вылетом на лечение. Зачем? Она ведь не пряталась, не скрывалась. Впрочем, мы видели, как телеведущих задерживали, словно наркобаронов. Идет запугивание, чтобы те, кто послабее духом, и мысли не допускали о том, чтобы подумать как-то в противоход. Система, которая была всегда, сейчас просто вышла наружу. Спортсменам говорят: «Вам разрешили заниматься спортом – сидите, занимайтесь». Что это значит? Человек не имеет права на мнение из-за того, что получает зарплату как член национальной команды? Это возмутительно.
– Левченко тоже сидела в ужасных условиях.
– Нам говорят, что это для того чтобы человек запомнил, как здесь плохо, и ему не хотелось вернуться. Взрастили такое поколение людей в погонах, у которых понятия «хорошо» и «плохо» как-то иначе интерпретируются. Возможно, в свое время так издевались над ними, и для них это нормально?
И ведь кто-то же это делает, исполняет, кто-то приказывает и так далее. А самый главный приказчик такой: «А мы не знаем. Они сами».
– Смотрели дебаты Левченко с легкоатлетом Максимом Недосековым?
– Часть. И скажу, что даже поняла, почему этот молодой человек так рассуждает.
– Почему?
– После окончания БГУФК я два года отработала в универститете. И тогда были президентские выборы, шел процесс сбора подписей на выдвижение кандидатов. Одна студентка оставила свою подпись за альтернативного кандидата. Ее вычислили и вызвали на разборки: «В общежитии живешь, на бюджете учишься, и вот так поступаешь?» Она включила «непонятки», мол, участвовать могут все по олимпийскому принципу, а она потом бы за главного проголосовала. И нам тоже много раз напоминали, где мы работаем, что у нас за вуз, как в стране поддерживается спорт и так далее.
Вот и ему [Недосекову], возможно, так же говорят. Экипировку дали, зал предоставили – говори «спасибо» и работай. Срабатывает психология раба, привитая в «совковом» периоде.
– Он сказал, что выступает за флаг и за людей, которые его взрастили, а не всех белорусов.
– Ой... Я выступала за страну, за людей. Причем тут флаг?!
Вспомнила интересный случай. В 1999-м поехали на крупный турнир, и после нашего выступления на экране в титрах показали бело-красно-белый флаг. Что началось в делегации! Такой кипиш поднялся. Стали сразу звонить кому-то, суетиться. Организаторы в итоге извинились.
Мой вид спорта никогда медалей не брал, пар было всего одна-две, но делегации всегда были огромными: брат, сват, психолог и где-то в конце списка тренер. Помню, мы в 95-м полетели на чемпионат мира в Австралию. Руководители делегации заселились нормально (им все оплачивали), а на тренера федерация средств не нашла. В итоге он спал на гладильной доске.
Кстати, недавно прочитала, что [конькобежка Анжелика] Котюга подписывала письма с обязательством занять определенное место на топ-турнире. Мы тоже подписывали. У нас был «коридор» с 8-го по 11-е место. В силу возраста особо не вникала в эти вопросы. Мы [с партнером] приходили на совещание, стояли на ковре, слушали и что-то подписывали.
– Меня в подходе Недосекова к общению поразил тот факт, что он выбрал себе место и подтвердил время, когда нельзя было сосредоточенно говорить. У него то интернет пропадал, то тренеры влезали, то на обед надо было.
– Ну это многое говорит о том, как человек относится… Может, он не понял всей серьезности? У тебя есть время отдыха после тренировок – организуйся! Но он не может организоваться.
Что касается содержания беседы, то аргументов у него нет. Это говорит об уровне развития человека. Думала, что будет что-то поинтереснее. У него спрашивают, а он ответить не может. Как про флаг начал говорить… Ему вбивают в голову. Это зомбирование. Спортсмен – машина, но машина должна думать, чтобы куда-то уехать.
– Как с вами проводили идеологическую работу?
– Не особо помню, чтобы это было со мной. Но мой тренер уехал за границу из-за этих дел. Он был не из планеты СССР и достаточно демократично на все смотрел.
Вообще я, когда слышу слова «вас государство взрастило», вспоминаю себя. Мой партнер закончил кататься, и мне надо было искать другого. В Беларуси найти не вышло. Нашла в Москве, но не было возможности туда переехать – родители не олигархи, а тренер бесплатно с такой парой работать не будет. А от федерации никакой помощи – тренируйтесь, выступайте, а потом посмотрим. Так что нет этого «взрастило». Система такая: сначала добейся, а потом мы тебя будем поддерживать, сначала покажи что-то, занимай места, тогда попадешь в нацкоманду и будешь получать раз в месяц денюжку.
Однажды готовились с партнером к большому старту. Катков в стране тогда было мало, и мы тренировались в «присоске» Дворца спорта. Приезжаем, а нам тренер: «Тренировки не будет. Потому что будет кататься главный». В итоге каток просто закрыли, и тренировку пришлось отменить. Вот так мы готовились. А потом требуют результат.
– Как проходили выборы в 2006-м, когда вы работали в БГУФК?
– Хорошая пропаганда: «Вы же знаете, за кого надо голосовать». Студентам точно говорили такое. А кто на бюджете, да еще и в общежитии живет – сами понимаете.
Знаю, что в этом августе тренерам СДЮШОР, где я работала, сказали: «Если из милиции приходит хоть одна бумага – сразу увольнение». И люди ходили на работу так, словно ничего не происходит. Люди государственной службы. Боятся.
– Как давно вы не тренируете детей?
– Года три уже. Мне руководство то и дело говорило, что нет результатов. А ничего, что я всего четыре года занималась с детьми, и им всего 7-8 лет? Хуже никто из девочек не становится, но никто не смотрит на КПД. Родители не жалуются – и слава Богу. Не дай Бог какой-то родитель на тебя письмо напишет – вот будет пожар.
Был случай. Группа большая, девочки уже к программкам подходят, но выставляться на соревнования могут всего несколько человек. Подходят ко мне родители девочки, которая не готова: «Мы платье купили, мы хотим». Я отказала. Тогда они пошли к директору, написали [на меня] бумагу. Директор вызывает: «Ты должна выставить!» – «Она не готова». – «Они подготовятся у другого тренера в ТЦ «Замок». – «Тренер другой, но я должна выставлять?» – «А какая тебе разница?» И вот такие «а какая разница» руководят. Дети тренируются на «Замке» с одним тренером, а в школе – с другим. Я такого не понимаю.
Я вроде много не говорила на работе, но с чем-то могла не соглашаться. Ну и со мной просто не продлили контракт. Сразу не бросилась себе работу искать и обивать пороги, но очень переживала. Все-таки дети. Сейчас слежу за ними. Родители поздравляют с праздниками, не забыли.
– Можно было стать тем самым тренером в «Замке».
– Я хотела взрастить девчат с самого маленького возраста и посмотреть, куда мы сможем дойти. А работать чисто на пропитание – это не мое. Тренер – творческая профессия. Хотелось результата, адреналина, радости от того, что у девчонок получается.
– Только из-за того случая уволили?
– Было много случаев помельче. Фигурное катание – зимний вид спорта, отпуска зимой нет, а у мужа он только зимой. Всегда старалась брать две недели на новогодние праздники за свой счет, благо детей в этот период ходит меньше. А в последний год, когда писала заявление на это, мне сказали: «Тебя проще уволить».
Еще случай. Школа сделала кружки с эмблемой. Руководство говорит: «Надо купить, принесите деньги». Но мне не нужна эта кружка. Говорю об этом, в ответ слышу: «Всем принести деньги». Ну и я не купила ее. Потом пришла получать форму на следующий год, а мне ее не дают: «Может, потому что тебя не будет». Иду к директору – он бывший спортсмен, мы с ним катались в свое время. Начинает мямлить: «Ты же понимаешь… Иди к завучу, только не говори, что это я тебя отправил». Иду к завучу, а она меня отправляет к директору: «Только не говори, что я тебя отправила». Походила от одного к другому… В итоге контракт не продлили.
В СДЮШОР такая практика: каждый год увольняют тренера. До меня убрали молодого парня, который хорошо работал. Парень только женился. Его отправляют вожатым в лагерь. Выясняется, что он должен жить в одной комнате с девушками. Его жена против, парень – тоже. Он сказал об этом руководству. И все: контракт закончился и не продлили.
Вообще ежегодное продление контракта – это такое оружие в руках начальства. Тренер абсолютно не защищен. Нам постоянно говорили: «У вас лучшая зарплата по городу. Все классно. Все супер. Ездите на машинах. Что вам еще надо?»
– И правда, что вам еще надо? Лед у вас тоже есть.
– Ну как сказать «есть». Я тоже грешила в «Замке»: докатывала деток, чтобы они росли. Ну не могут они три раза в неделю по 45 минут кататься и прогрессировать. Нужно больше, вот и дорабатывала. Добиться льда от своих было невозможно.
– Так ледовых навалом настроили.
– А времени свободного нет. В некоторых странах восьмилетки работают дважды в день – а мы три раза в неделю по 45 минут.
– Наверное, вас просто не любили из-за того, что свое мнение имели.
– Так и не надо меня любить! Дайте работать спокойно! Кто сюсюкается и соглашается, тот работает, а если есть выслуга лет, то вообще многое прощается. А у меня выслуги нет. И кружку я не купила :).
– Что сейчас вообще происходит в белорусском фигурном катании?
– Помощь из России пожаловала – Олег Васильев приехал, девочки. Ягудин школу открыл, но надо подождать лет восемь, чтобы оценивать ее успешность.
Меня, кстати, всегда мучил вопрос: почему в России результаты отличные, а у нас нет, хотя такие же люди.
– И почему?
– Вопрос в системе. Во-первых, хорошие тренеры работают в частном клубе. Во-вторых, идет не отбор деток, а набор. В-третьих, подход. В группе есть хороший ребенок. Его растят, попутно отсеивая наименее талантливых, чтобы тренеру было удобнее концентрировать внимание. Но у нас (у меня так было) тренеру, наоборот, в нагрузку скидывают детей послабее от другого тренера. И это не идет в плюс хорошей девочке. Ей нужно оказать больше внимания, но нет возможности. Ну и льда не хватает. Система какая-то доисторическая. Хотя в мои времена мы были как-то ближе к лидерам. Посмотрим, как россияне [в Беларуси] справятся.
– Ну ведь приезжали уже не один раз. Та же Юлия Солдатова, к примеру.
– И Сергей Давыдов брал медали турниров. Для россиян это, конечно, шанс показать себя. А как это влияет на наших? Местные должны смотреть и тянуться, но выходит наоборот.
– В прошлом году в Минске проходил чемпионат Европы, в 2012-м – юниорский чемпионат Европы. Какие-то результаты это принесло?
– Маленьких деток всегда много приходило. Порой их негде было поставить на льду. Знаю, что среди ребят 2008 года рождения есть таланты. Может, что-то вырастет. Из России к нам привозят спортсменов, но это все равно не то. Они выступают под белорусским флагом, но хочется, чтобы были свои. К сожалению, медальных результатов пока нет.
– Вы подписали открытое письмо спортсменов за честные выборы и против насилия. Когда и почему?
– Когда прочитала про это письмо, у меня не было в голове мыслей, что я тоже спортсменка. Одобрительно покивала: «Молодцы». Увидела своего первого тренера и приятно стало. Потом нашла фамилии других знакомых – порадовалась.
Когда вышло провластное письмо, я увидела, что там чьи-то родители, служащие спортивных объектов, дети, второразрядники. И тут меня торкнуло: «А чего я сижу? Я же мастер спорта, член национальной команды, еще и тренер». Подписалась за день до того, как МОК ввел санкции к НОК. Символично получилось.
Подписала письмо, потому что это тот минимум, что я могу сделать. На митинги ходить мне страшно. Что еще можно? Вот это мой вклад. Отматываешь время назад, осмысливаешь все, что было, – и волосы дыбом встают. А потом представляешь, что некоторые люди борются с этим 20 лет...
– А вы были вне политики?
– Абсолютно. Просыпаться начала где-то в 2015-м. На tut.by кое-что прочитала – и меня словно пробило. Спрашиваю у мужа: «Когда там выборы у нас?» – «Так прошли вот только». – «Ладно. Подождем». До того голосовала еще студенткой в 2001-м. Я никогда не голосовала за Лукашенко – выбирала другого кандидата.
– Вы ходили голосовать 9 августа?
– Да. Была большая очередь. Люди с белыми браслетами. Встретила женщину, которая с сожалением говорила: «А я побоялась надеть браслет». Видите, даже в этом страх.
– Ощущали что-то особенное в тот день?
– Да. Все шли довольными, что этот день настал. С надеждой такой шли на участки. А вечером вышла гулять с собакой, встретила председателя нашего товарищества жильцов. Он возмущался результатами: «Что!? Как!?» Потом пропал интернет.
Мы живем в Уручье, и 10 августа возле нашего «Спектра» была движуха. Услышала на улице странные звуки, выхожу на балкон – а там ОМОН бегает за людьми. Это страшно. Очень. Не предполагала, что могу так ненавидеть милицию. Даже спустя столько времени люди в форме вызывают отвращение. Ночью 10-го улетали в Турцию на отдых, но отдохнуть толком не получилось – как только прилетели в Турцию, появился интернет, и я две недели в шоке пробыла.
Когда начались дворовые шествия, как-то пошла с собакой гулять, но забыла посмотреть в окно. Выхожу, а у нас маски-шоу – бегают по детским площадкам, хватают всех. Это дико. А недавнее видео из спортзала в РУВД? Вы же уже арестовали людей. Зачем издеваться? Это безнаказанность. Так не должно быть. Думаю, адекватные белорусы понимают, что это недопустимо.
Но не было бы этих маршей, не было бы огласки таких случаев, как с [погибшим Романом] Бондаренко, – мне кажется, убийства и истязания продолжались бы. Мне кажется, на Окрестина и в Жодино так с людьми обращаться стали не вдруг. Думаю, это их обычная работа годами, просто теперь это все всплыло. И только мы сами можем что-то изменить. Главное – не молчать.
– Как у вас проходят дворовые акции?
– Одну неделю все хорошо, вторую – не очень. На прошлых выходных, к примеру, ОМОН перекрывал улицы, забегал в подъезды. Правда, люди к тому моменту уже давно разошлись.
– Кто должен отвечать за насилие?
– Конкретно те, кто избивал людей дубинками, их начальство, ну и выше, выше, выше – вплоть до главного из тех, кто отдавал приказы.
– Вы подписали письмо за честные выборы, а супруг нет. Вы на одной волне?
– Я ему сказала, что подписала. Он ответил, что я молодец. Он уже высказывался на эту тему на пресс-конференции после одного из матчей «Лиепаи». Сказал, что с народом. Дима такой человек, что один раз сказал – и хватит.
Мне кажется, что все, что мы пережили, его немного стороной обошло из-за того, что он был в Латвии. Он переживал, но как-то серьезно не проникся. Однако, в любом случае, вам лучше об этом поговорить с ним самим.
– Понимаете, почему футболисты не очень активны в высказываниях на эту тему?
– У каждого есть совесть, каждый решает сам, как ему быть. Хотя кажется, многие футболисты уже заработали, все есть, не заберут. Может быть, они действительно думают, что это нормально, что это людишки взбунтовались. Но у людей забрали голос. Люди ждали выборов, чтобы что-то изменить, но выборы сфальсифицировали.
У меня есть знакомая с площади Перемен, то есть у нее во дворе убили Бондаренко. И она мне говорит: «Я вообще нейтральная. Ни за тех, ни за этих. Но тут мавзолей сделали». Подожди, говорю. Человека убили! Об этом должны все знать. Или надо шито-крыто и сиди тихо? Говорит, что нейтральная, но при этом рассказывает, что наш главный сделал много для спорта, что не в каждой стране это делают. А я все думаю: где это много? В любой стране есть при школах кружки, где дети занимаются, и самых талантливых потом замечают. У нас как-то иначе все работает. Да и нейтральная к чему? К избиению людей?! Если для тебя это норма, то так и скажи. Для меня не норма. И я возмущаюсь.
К сожалению, среди моих знакомых есть и «ябатьки», которые просто отрицают реальность. Считают, что все люди – быдло, которое надо держать в ежовых рукавицах. «А чего они пошли [на улицы]? А они камни бросают!» Камни! Делают вид, что все окей. В «торговик» в воскресенье им не сходить – вот бедолаги! У нас есть друзья, которые поддерживают власть, потому что «чысценька» и не стреляют. У семьи дети, мальчики. Спрашиваю: «Вы в курсе о реформах в армии? Сейчас чуть ли не с ДЦП берут. Меня это беспокоит, например». А мне в ответ: «Я не знаю. В это я не влажу».
– А как с вашими родителями складываются отношения из-за ситуации?
– Ой, это очень сложная тема. Не надо ее поднимать :). У них отрицание реальности. Есть интернет, но смотрят госканалы. Это следствие советского прошлого. Попытки поработать с ними были, но не удались. Они простые инженеры и привыкли не идти против власти.
Фото: из архива Екатерины Молош
